РРТЦ Башкортостан
Торговый дом
Герман Стерлигов в гостях у Тутты Ларсен и Никиты Белоголовцева |
| 20.09.2010 05:30 |
 ЛАРСЕН: У нас в гостях Герман Стерлигов. Здравствуйте.СТЕРЛИГОВ: Здравствуйте. ЛАРСЕН: Пока наши слушатели слушали новости и музыку, мы успели выяснить, что Герман озадачен продажей своих роскошных коров, что он не разрешает в своем доме мобильный телефон и что настоящих пчел становится все меньше. В общем, очень много (просто даже не знаю, с чего начинать) вопросов есть самых разнообразных к такому интересному гостю. БЕЛОГОЛОВЦЕВ: Герман, у меня к вам первый вот такой будет вопрос. Как мы уже сейчас рассказали слушателям, вы пытаетесь отказаться от мобильного телефона, целиком сосредоточены на заботах о хозяйстве. Скажите, пожалуйста, а вам удается при этом и интересно ли вам при этом следить за новостями мировыми, за какими-то событиями в стране, в мире в целом? СТЕРЛИГОВ: Ну, я вам скажу, что в процентном отношении новостей, которые могут претендовать на какую-то долю хотя бы правды и соответствия тому, что происходит, очень мало. Все в основном бред и вранье в новостях. ЛАРСЕН: А как вы различаете? СТЕРЛИГОВ: Ну, как различаю? К 43-м годам пытаюсь как-то различать. И все равно, если буду слушать новости все подряд, все равно это будет каша в голове и ничего не различу. Поэтому, относясь реально к своим скромным мозговым способностям, я новости просто не слушаю, потому что они мне даром не нужны. ЛАРСЕН: А Интернет есть у вас? СТЕРЛИГОВ: Нет, конечно. Ни Интернета, ни телевизора, ни радио у меня дома нет, слава богу, потому что у меня детишки есть, а это безусловный вред для них. Что такое Интернет, особенно Интернет, это все мы знаем, ребенок растлевается мгновенно Интернетом. И самые большие посещения, скажем, порносайтов - это дети, прежде всего дети. ЛАРСЕН: Ну, существуют же некоторые заградительные механизмы. При этом Интернет несет какую-то образовательную функцию. СТЕРЛИГОВ: Ну зачем мне это надо, если лучший заградительный механизм - это отсутствие Интернета. ЛАРСЕН: А мультики? СТЕРЛИГОВ: А что касается образовательной функции, то лучший учитель - это книга, а не Интернет. И книги у нас прекрасные - те, которых в Интернете нету, кстати говоря, это летописи древние, исторические всякие вещи и так далее. ЛАРСЕН: А если к вам приходит ребенок и спрашивает, я не знаю: «Папа, на чем летает «Дискавери»? И вы не знаете ответа. Допустим, что вы не знаете ответа на этот вопрос. СТЕРЛИГОВ: Во-первых, моему ребенку абсолютно безразлично, на чем летают идиоты на этом металлоломе. Потому что это вообще человечеству не нужно, от этого сплошной вред, и потенциальная гибель человечества именно от этих изобретений всех проклятых. ЛАРСЕН: Хорошо. «Папа, а как размножаются грибы?» СТЕРЛИГОВ: Сейчас, извините, я закончу про «Дискавери». И то, что люди научились вот так летать, так говорить по мобильным телефонам и так далее, это превратило наш земной шар в вообще очень маленький, из большого земного шара в очень маленький земной шар и очень уязвимый. И это огромная опасность нашим детям. И хорошо, если дети не интересуются этим, а интересуются грибами, как вот очень хорошо вы привели пример. И зачем нам лезть в Интернет для того, чтобы узнать, как размножаются грибы? ЛАРСЕН: А куда? СТЕРЛИГОВ: Когда я могу показать ему, когда срезаю гриб, грибницу, которая идет от этого гриба, и скажу: «Вот, сынок, смотри, как грибница устроена, премудро и удивительно вообще». ЛАРСЕН: Ну хорошо, а если вы не знаете, как она устроена? СТЕРЛИГОВ: Ну, кто собирает грибы, все знают. А вот кто сидит в Интернете, я думаю, никто практически не знает. Понимаете, для этого лучше грибы собирать, а не в Интернете сидеть. ЛАРСЕН: Нет, я вам искренне завидую, потому что вы, наверное, единственный человек из известных мне, который сумел в полной мере воплотить вот это экологическое существование для своей семьи. Но, извините, это, мне кажется, очень дорогое удовольствие. СТЕРЛИГОВ: Во-первых, это иллюзия: далеко не в полной мере. Во-вторых, не единственный. Я вас могу познакомить с кучей своих друзей, знакомых, детей и взрослых, с которыми мы общаемся, это огромное количество людей, которые живут значительно более, как вы выражаетесь, экологичной жизнью, чем я. Я еще часто появляюсь в Москве, все никак по инерции не могу затормозить, знаете, и все несусь по этим рельсам. ЛАРСЕН: Но у вас же дела. СТЕРЛИГОВ: Да, дела. Вот сейчас мне коров надо продать, о которых вы упомянули. Сейчас корма надо дозаготовить, кое-что недозакупил, потому что в основном генно-модифицированная отрава продается. Я овес купил, а вот зерно хорошее не купил, очень трудно уже не генно-модифицированное купить зерно, к сожалению. ЛАРСЕН: А если говорить не о сельскохозяйственных и экологических делах, а о бизнесе таком большом, который в Москве и в котором вы уже не участвуете разве? СТЕРЛИГОВ: Нет, бизнеса у меня нет никакого. У меня была попытка создания новой расчетной системы в мире, альтернативной Федеральной резервной расчетной системе США. И мы прототип этой системы создали, но он никому не нужен. Потому что дефолтов тех, которых я ожидал в 2009 году, не произошло, доллар не рухнул. А пока доллар не рухнул, моя система работать не будет. Моя система будет работать тогда, когда наконец эта пирамида проклятого доллара рухнет. ЛАРСЕН: То есть, если он рухнет, есть шанс, что вы снова вернетесь в бизнес и запустите эту систему? СТЕРЛИГОВ: Ну, или кто-то вместо меня запустит. Потому что она выложена в открытом доступе, мы создали соответствующие программы компьютерные, и алгоритм действия, и юридическую основу международную. Поэтому это можно начинать когда угодно, скажем, в масштабах 10 или 15 стран. Ну, по две страны сложно, как вот, скажем, Россия - Китай и Россия - Турция сейчас пытаются ввести похожую систему в жизни, это проблематично, потому что мало комбинаторики в двух странах, нужно побольше стран чтобы участвовало. БЕЛОГОЛОВЦЕВ: Герман, я хотел бы вернуться к вопросу о детях. ЛАРСЕН: Об экологии. СТЕРЛИГОВ: Дети - это и есть экология. Главная экология - это дети, потому что скотина все-таки на втором месте, а не первом месте детки. Скотина ради детей, а не дети ради скотины, я бы вот так сказал. ЛАРСЕН: Да-да, конечно. Ура! БЕЛОГОЛОВЦЕВ: Скажите, пожалуйста, Герман, а не боитесь вы, что когда-то дети ваши вырастут и захотят расширить горизонты свои, мир посмотреть, и тут на них все разом обрушится - Интернет, радио, телевидение? И как-то они будут не очень к этому готовы одномоментно. СТЕРЛИГОВ: Ну, у меня один-то ребенок уже вырос. Дочке 19 лет, она два месяца назад вышла замуж, сейчас с мужем они готовятся к строительству своего дома и к созданию своего хозяйства. И она как плевала на Интернет, телевизор и радио, живя в нашей семье, так и продолжает плевать на эту всю ерунду. ЛАРСЕН: Никакого высшего образования не нужно, в общем? СТЕРЛИГОВ: А высшее образование она начала получать в Московском государственном университете, выразила желание поступить, и с женой они меня утрамбовали. К моему стыду, она два года проучилась в университете, но, слава богу, сохранила девственность. ЛАРСЕН: На каком, на философском? СТЕРЛИГОВ: На историческом. И не успели ее растлить. Появился жених, а потом и муж, который сказал: «Моя жена студенткой не будет». И она уже в университете, слава богу, не учится. Она уже жена своего мужа и готовится к рождению детей и к их воспитанию. ЛАРСЕН: Ну, она вернулась из Москвы… СТЕРЛИГОВ: Она в Москве и не жила, слава богу. ЛАРСЕН: Не жила? А как она училась? СТЕРЛИГОВ: Нет, она жила только дома. Мы привозили и увозили ее прямо с занятий, то есть она нигде не болталась. ЛАРСЕН: А вам пришлось из нее вытравлять какой-то московский вред? СТЕРЛИГОВ: Вред, безусловно, университет принес. Безусловно, вредное влияние было. ЛАРСЕН: А в чем? СТЕРЛИГОВ: Вообще нельзя касаться грязных, допустим, стен или окрашенных и не повредить себе хотя бы одежду. Ну, чего, у современного молодняка, конечно, всякая дурь в общении. ЛАРСЕН: Словечки не те… СТЕРЛИГОВ: И словечки тоже, да. То есть это очень дурное влияние. Москва - это страшно дурное влияние на ребенка. Даже на взрослого уже ребенка, то есть уже на взрослого человека. А детей туда просто не надо допускать. ЛАРСЕН: Но, мне кажется, вообще весь современный мир сейчас оказывает страшное влияние на ребенка. СТЕРЛИГОВ: Конечно, конечно. ЛАРСЕН: И я смотрю на своего ребенка, которому 5,5 лет, и мне кажется, что он, в отличие от меня, каким-то удивительным образом, не то генетически это как-то обусловлено, не то действительно средой обитания, он вырабатывает такие мощные защитные механизмы и так здорово фильтрует информацию, что как-то нормальный человек из него все равно растет. А вы не боитесь действительно, что ваши дети, они в такой вообще замечательной, стерильной выросли атмосфере экологической, а потом не будет рядом вас, который сможет их дальше защищать, строить, вколачивать… СТЕРЛИГОВ: Таня, вот ты меня не слышишь. У меня одна уже выросла. Причем не мальчик, а девочка, немощный сосуд, и то ничего, слава богу, прекрасно общается, прекрасно живет. СТЕРЛИГОВ: Девочку-то забрали из Москвы, и все. ЛАРСЕН: Ну хорошо. Но вы-то рядом, вы же все равно бдите, вы все равно курируете ее жизнь. СТЕРЛИГОВ: Я? Да вы что? С тех пор как она вышла замуж, моего дела уже нет до того, как муж там ее воспитывает, что он от нее требует и так далее. Это уже муж ее господин. Я ее с рук на руки передал, девицей, как положено, ко мне никаких претензий. ЛАРСЕН: А мальчишек куда? БЕЛОГОЛОВЦЕВ: Мальчишек-то нельзя с рук на руки передать, мальчишкам самим нужно быть главными. СТЕРЛИГОВ: Мальчишки - да, с мальчишками проще, безусловно. С девчонками всегда сложнее. С мальчишками проще. Сейчас самый сложный камень с плеч свалился, дочка замуж выдана. Я как вспомню об этом, у меня сразу хорошее настроение. С парнями вообще попроще, я сам мужчина, поэтому мне они более понятны. ЛАРСЕН: Но они будут получать образование какое-то? СТЕРЛИГОВ: Да как захотят! Если вот приспичит им получать образование, ну пусть потеряют сколько-то времени, увидят, что это такое. Я-то сам получал образование, я знаю, насколько это пустая трата времени, просто общение молодняка и все, там образования-то, собственно, нет никакого, нигде! ЛАРСЕН: Ну а расскажите, как у вас происходил вот этот переход от Москвы, от бирж, от всего того, что нам кажется достойным, успешным и благополучным, вот туда, в деревню, в глушь. СТЕРЛИГОВ: Это вообще, когда деньги кончаются, очень быстро происходит, когда альтернативы нет. Поэтому это у любого человека может быстро произойти, легко и радостно. Главное, чтобы потерять работу, разориться и так далее, чтобы не было возможности оставаться в этом городе ужасном. ЛАРСЕН: Но вы же, тем не менее, сейчас совсем не разорившийся, а такой вполне себе крепкий хозяйственник. СТЕРЛИГОВ: Конечно, конечно. И я уже стал наживать нормальные деньги на хозяйстве. У меня отличное хозяйство. Если вы приедете ко мне, у меня и коровы, и овцы, и козы, и птица. ЛАРСЕН: Я не понимаю. Вот у вас был какой-нибудь, например, «феррари» автомобиль или что-то в этом роде? СТЕРЛИГОВ: Нет, «феррари» у меня никогда не было, я их терпеть не могу. ЛАРСЕН: Ну что у вас было? Ну, «мерседес» у вас был. СТЕРЛИГОВ: «Мерседесы» были всех видов, да. ЛАРСЕН: Вот был у человека «мерседес», теперь у человека нет «мерседеса». СТЕРЛИГОВ: У меня был парк машин. ЛАРСЕН: Да, у вас был парк «мерседесов», и ручки «паркер», и бриллиантовые запонки. СТЕРЛИГОВ: Это было в прошлой жизни, когда мне казалось, что главное - это деньги. Да туфта это все полная! ЛАРСЕН: И вдруг ты оказываешься не у дел, но зато у тебя корова есть. И с какой стороны вы к этой корове подошли-то вообще, кто вас научил? СТЕРЛИГОВ: Гастарбайтеры. ЛАРСЕН: Серьезно? СТЕРЛИГОВ: Потому что нанимаешь же несколько человек гастарбайтеров для того, чтобы дом себе хотя бы построить, потому что ничего же не умеешь. И по ходу дела они всему остальному и учат. А потом уже понимаешь, как они тебя разводят, как обманывают и так далее, и с каждым годом набираешься опыта. И самое главное - детки набираются опыта, потому что они уже, можно сказать, с молоком матери впитали то, как вести хозяйство, и им будет несоизмеримо легче, чем мне. Им это интересно. Мы вот сейчас ездили, пока был дым здесь, я распустил всех своих сотрудников, тем, кто остался на дежурстве у коров и так далее, повысили зарплату в два раза, а сами с детьми все поразъехались. У кого есть дети, все уехали туда, где дыма нет, потому что это очень вредно для здоровья, особенно детского. И дети меня замучили, пока мы были то в Питере, то в Карелии, то в Болгарии, они: когда, папа, домой, когда? Как там у нас идет стройка, как там козы, как там овцы? У каждого своя зона ответственности. Для них это интересная игра. У них свои подчиненные там, у них своя скотина, у них своя техника различная. То есть несчастные городские дети играют в пластмассовых коров, а мои играют во все настоящее. ЛАРСЕН: А жена ваша не сопротивлялась такой резкой смене образа жизни? СТЕРЛИГОВ: Сопротивлялась. Ну, так это женщина, она понимает, что хорошо, что плохо, потом, позже мужчины. Но зато потом она более, так сказать, горячо отстаивает это хорошее, вот более даже горячо, чем я. Потому что ей очень нравится нынешняя жизнь, она счастлива, что у нас детки, там удивительно обошлось - вместо Рублевки, этого гетто, оказались на воле. И для нас уроком оказалась засуха, которая сейчас была. Потому что я никогда не задумывался, откуда берутся вот эти проблемы у нас с повышением температуры, с отсутствием дождей. Оказалось все просто. Вода, оказывается (это нефтяники-то знают), она уходит как раз туда, откуда выкачивается нефть. То есть ровно столько, сколько добыто нефти на материковой части, ровно столько мы навсегда, на веки вечные, потеряли пресной воды. ЛАРСЕН: Да что вы? СТЕРЛИГОВ: Вот добыто миллиард тонн нефти, значит, вот эти резервуары заполнены миллиардом тонн именно пресной воды, потому что это не шельф, а материк. ЛАРСЕН: Ну так мы же можем потом воду выкачивать. СТЕРЛИГОВ: Воду? Грязную воду с глубины трех километров? Кто пить-то будет? Это страшное дело. Может быть, потом надо будет придумать какое-то опреснение, но зачем это делать, если можно туда воду не запускать, если можно минимизировать количество потребляемой нефти. Ведь в основном мы с вами потребляем. Нечего нам делать - мы в гости едем куда-нибудь на машинке. Сожгли литр бензина – всё, два литра воды, наших детишек воды, уничтожено. А воды при тех темпах добычи нефти, которые есть сейчас, скажем, в России, то есть российские цифры мы изучали, хватит, включая Байкал, на 50 лет. Всего 50 лет. Учитывая, что катастрофа будет лет через 10-15, потому что через 50 лет просто ни капли воды не должно быть на поверхности России, если так дальше жечь нефть, то есть бензопродукты всякие и дизель. ЛАРСЕН: Давайте вернемся все-таки скорее к вашей истории частной, чем общей. СТЕРЛИГОВ: Это моя частная история, потому что мне тоже издыхать от жажды, мне издыхать от дыма, моим детям страдать от этого. ЛАРСЕН: Хорошо. А что делать? СТЕРЛИГОВ: Я же вам говорю, что делать, - нужно минимизировать количество автотранспорта личного употребления. Это нужно делать государственными усилиями. Потому что я и вы - мы никогда добровольно не откажемся от этого. ЛАРСЕН: Ну, конечно, не откажемся. СТЕРЛИГОВ: Нас нужно заставлять выжить. Потому что люди безответственные. Им как бы говорят: «Хочешь покататься 10-15 лет на машинке, но потом сдохнешь ты и твои дети от этого?» - «Да-да, я покатаюсь на машинке лучше». А там что будет через 15 лет, до того дела нет. Эти вопросы должно решать государство. Нужно регламентировать количество транспорта через чудовищное повышение цен на бензин прежде всего и на бензопродукты. Для того чтобы девочка, которая собирается в парикмахерскую, не на машинке туда ехала, а ножками туда шла и сохраняла нам пресную воду для наших детей тем самым, понимаете? И другие методы, которых много на самом деле. Нужно, чтобы потреблялась одна десятая часть топлива в мире относительно того, что сейчас потребляется, то есть гибла одна десятая часть воды. И то плохо - одна десятая, но по крайней мере мы на сотню лет дольше проживем, уже запас есть. БЕЛОГОЛОВЦЕВ: Герман, а какой вот парадокс получается. То есть вы так здраво об этом обо всем рассуждаете, при этом говорите, что не читаете новостей. Вот как вам удается обо всем узнать? СТЕРЛИГОВ: Именно потому, что я не читаю новостей и не забиваю всяким дерьмом себе голову, у меня в голове остается место, даже в моей слабой голове, думать о серьезных вещах. И если бы я слушал новости и всякие программы без конца, то у меня просто не хватало бы мозговых сил о чем-то думать новеньком. Людям специально забивают голову тысячами новостей, чтобы они вообще и подумать-то ни о чем уже не могли. Вы замечали когда-нибудь, когда вы слушаете новости, что вот какая-то раз - и интересная новость? А потом еще, еще и еще новости, и вспоминаешь: ой, что-то только что интересное было. И ни в жизнь не вспомнишь. То есть это просто каша в голове. БЕЛОГОЛОВЦЕВ: А откуда вы узнали про вот эту связь нефти и воды? СТЕРЛИГОВ: Это от друзей своих, нефтяников из Минэнерго. Я пошел да спросил. Мне пришло в голову: что-то, думаю, странное, куда же вода девается? Может, думаю, в резервуары? Хотя, думаю, нет, вряд ли я такой догадливый. И спросил у одного из крупных чиновников. Он говорит: конечно, во-первых, принудительно закачивается пресная вода для того, чтобы выдавливать нефть, а потом со временем, когда скважину бросают, все просто естественным путем заполняется пресной водой, до самого краешка. ЛАРСЕН: А, кстати, о воде. Скажите, у вас в хозяйстве вы же электричеством-то пользуетесь? СТЕРЛИГОВ: Да, к сожалению, пользуюсь. ЛАРСЕН: То есть это не совсем такая глобальная экология, да? СТЕРЛИГОВ: Пользуюсь, электричеством пользуюсь. Мы не пользовались электричеством шесть лет, почти шесть лет, пока жили в слободе Можайского района, до того, как я купил дом с лампочкой. Но меня жена испилила всего, что нужна ей лампочка. Я купил домик с лампочкой. И мы сейчас живем с электричеством. ЛАРСЕН: Ну, лампочка! Ей, наверное, стиральная машинка нужна. СТЕРЛИГОВ: Да. Вот именно стиральная машинка, в общем, и есть узкое место. Потому что, кроме стиральной машинки, безо всего остального мы обходимся. Я даже вместо холодильника сейчас сделал ледник 6х6 метров из лиственницы, под землей. То есть мы можем уже обходиться и без холодильника. Но холодильник еще есть. Есть стиральная машинка и холодильник из этих электротоваров. ЛАРСЕН: А нет ощущения, что вы очень сильно усложняете себе жизнь? Получается, что все, в общем-то, что удобного человечество создало, я не знаю, начиная от памперсов и стиральных машин и заканчивая холодильниками и автомобилями, сейчас вам для того, чтобы от этого отказаться, нужно изобрести огромную кучу других вещей и сделать огромное количество усилий, чтобы построить свою жизнь вне всех этих штук. СТЕРЛИГОВ: Ну, смотрите, нам не надо ничего изобретать. Изобретать как раз нужно тем, кому нужны памперсы. Нужно изобрести памперсы, как минимум. А что, это разве очень легко использовать памперсы для ребенка, а потом, когда он подрастает, лечить его от бесплодия, ото всяких мужских болезней? У мальчика, по крайней мере. Памперсы делают мальчиков бесплодными. И во многих случаях импотентами или менее способными к размножению. ЛАРСЕН: Ну, это спорная точка зрения. СТЕРЛИГОВ: У меня папа профессор педиатрии, я просто говорю со знанием дела, а не как любитель. Памперсы категорически запрещены для детей к использованию, это убийство своих детей, их здоровья. ЛАРСЕН: А как ваш папа относится к отсутствию прививок у детей? А прививки? Если папа профессор педиатрии… СТЕРЛИГОВ: Ну, я скотину не прививаю, не прививаю даже скотине, я не прививаю болезни. Именно потому, что папа профессор педиатрии, я болезни детям не прививаю. Это же не прививка от болезней, это прививка болезней. ЛАРСЕН: Ну, хорошо. А холодильник-то вам чем не угодил? Удобная же штука. СТЕРЛИГОВ: Ну, он маленький. Холодильник, вы знаете, это стоит такая жужжащая штука в комнате, которая очень маленькая и бестолковая. А у меня огромный ледник 6х6 метров, это огромный холодильник, душистый, хороший, свежий. Там все замораживается по-настоящему. ЛАРСЕН: У нас в гостях Герман Стерлигов. «Герман, вы молодец, я восхищаюсь вами», - это Татьяна из Коми. «Побольше бы таких гостей. А я планировала отправить ребенка учиться в столицу», - Оля из Мурманска говорит. БЕЛОГОЛОВЦЕВ: Из Ивановской области очень интересное сообщение: «Герман, вы молодец. Высшее образование - это действительно ерунда. Но в правительстве сидят те же грешные люди. Просто уйти от этого мира не получится. Кто же тогда решит проблемы?» СТЕРЛИГОВ: Грешный человек и безбожник - это разные понятия. Все грешные люди, один без греха - Христос. Хорошо было бы, если бы нами руководили православные люди, вот тогда было бы, конечно, полегче. Потому что тогда с ними был бы бог, как и с любым православным человеком, а следовательно, и у всех окружающих была бы жизнь полегче. ЛАРСЕН: «Если все начнут жить, как ваш гость, то человечество вымрет от чумы». Вот такое есть мнение из Алтайского края. СТЕРЛИГОВ: Какой глупый человек! Почему не вымерло до сих пор, пока не было прививок? Прививки появились не так давно, ненаглядные! Причем появились в массовом масштабе вообще недавно, когда на этом просто огромные деньги стали делать, прививать все подряд несчастным деткам и взрослым дебилам. А до этого тысячи лет ничего не прививали, никто не вымер, человечество росло и множилось. А сейчас чего-то должно вымереть от чумы. Ну что за глупость? БЕЛОГОЛОВЦЕВ: Вы же пользуетесь при этом благами цивилизации? У вас же, например, лопаты и топоры в хозяйстве, они же не из кузнечного железа, а, наверное, из стали нержавеющей. СТЕРЛИГОВ: Поэтому очень плохие. Потому что у меня есть один топор, из старого топора сделанный, подрезали и сделали, из дореволюционного. Ну, конечно, это вообще, это несравнимая сталь, вообще металл несравнимый. Это песня! ЛАРСЕН: Ну нельзя же все время туда, назад-то глядеть! СТЕРЛИГОВ: Да это назад-то - в качество. Мы вперед пошли не тем путем. Мы пошли в плохое качество, в плохую жизнь. ЛАРСЕН: Но мы уже там. СТЕРЛИГОВ: Мы уже там. Но надо вернуться. Надо вернуться на два шага и пойти другим путем. Сделали ошибку, поперли не туда - ничего страшного! Сделали два шага назад - пошли туда, куда надо. Это же удел умных людей - признавать ошибки. Если даже в жизни совершишь ошибку, то дурак упорствует в ней, а умный человек говорит: о, ошибочка, не туда попер. Раз - развернулся, вернулся обратно и с семьей пошел в другую сторону, в безопасную сторону. А мы сейчас катимся к пропасти. Надо остановиться и обратно вскарабкаться немного вверх, обратно вверх. ЛАРСЕН: Я вот знаю, что у вас была попытка как-то собрать вокруг себя единомышленников и приобщить какое-то количество желающих к своим идеям и к своему образу жизни. И, по-моему, она провалилась. СТЕРЛИГОВ: Нет, это не так, никакой попытки не было. Просто люди, которые хотят жить рядом с нами и по нашему уставу, они селятся рядом, строятся и живут. И у нас сейчас уже одних детей 18 человек, ну и взрослых соответственное количество. Строятся люди, молодые семьи в основном. ЛАРСЕН: Ну а что для этого нужно? Нужно как-то вам позвонить, написать? СТЕРЛИГОВ: Ничего не надо. Просто желание, и все, ничего не надо. ЛАРСЕН: И приехать? СТЕРЛИГОВ: Да, приехать. Позвонить, приехать. БЕЛОГОЛОВЦЕВ: А поможете вы, вот такой вопрос практичный, не знаю, деньгами? Потому что построить дом, например, это же серьезные средства очень. Нет? СТЕРЛИГОВ: Нет, деньгами я не помогаю. Дом мы жалуем целиком, я жалую. И землю жалую, и скотину жалую, и технику жалую. Это все, жалованная грамота у нас есть, я все это даю бесплатно. На 10 лет освобождаю от всех даней и оброков, а через 10 лет мне надо отдавать пятую часть. Как было в XVI веке. То есть я ничего нового не придумываю. И суд мой на территории. То есть признается только мой суд. Ни с какими жалобами никто наружу не выходит. БЕЛОГОЛОВЦЕВ: Так это же феодализм! СТЕРЛИГОВ: Это не феодализм, это опыт наших предков. Феодализм - это назвали проклятые ученые-историки, которые подгоняли наш мозг к определенному стандарту. А вообще так было всегда до XVI века, когда Русь называли Святой, когда был старший, это в разное время называлось по-разному, «барин» называлось, «князь» называлось, ну, смотря какого рода-племени и так далее. Придумывать ничего не надо. Как мы начинаем придумывать всякие конституции, мы закатываемся туда, откуда выкатиться очень трудно. Есть Священное писание, есть Закон Божий. Вот главное, чтобы ничего ему не противоречило. Все, что противоречит Закону Божьему, любой закон человечества - это плюнуть и растереть. Все, что придумывают безбожные депутаты, то, что противоречит закону Бога живого, этим гнушаться надо, а не исполнять. У нас по закону детей убивать можно, аборты делать. Какой это закон? Это дерьмо, а не закон! Для православного человека с уважением относиться к этому закону - это тяжкий грех. Не то что исполнять его. БЕЛОГОЛОВЦЕВ: То есть вы монархист, я правильно понимаю? СТЕРЛИГОВ: Нет, я не монархист, я православный христианин. Монархия, если вспоминать историю, появилась, когда люди захотели, чтобы у них, как у язычников, был царь. Это было во времена Самуила. И Господь сказал: ну, хотите царя - как хотите, получите. И дал им Саула. ЛАРСЕН: Народ спрашивает: есть ли у вас паспорта? СТЕРЛИГОВ: Паспорта у нас есть, да. ЛАРСЕН: И загранпаспорта есть? СТЕРЛИГОВ: И загранпаспорта есть. Номеров у нас нет никаких, ИНН и прочего безобразия, потому что просто унизительно номера получать, ну как скотина в концлагере. А вот паспорта - там нет никакой символики отвратительной, в отличие от советских паспортов, ни звезд пятиконечных, пентаграмм этих, ничего. Поэтому я в паспортах российских вообще ничего плохого не вижу. ЛАРСЕН: «Как Герман и его семья развиваются творчески? Или работа круглый день?» - Илья спрашивает. СТЕРЛИГОВ: Ну, творчески - это что такое? ЛАРСЕН: Ну, не знаю. Может, интересно, какую вы музыку слушаете, какие книги читаете? СТЕРЛИГОВ: Книги мы читаем. Вот сейчас мы читаем Лицевой свод Иоанна Васильевича Грозного. Это 20 огромных томов, на каждой странице огромная миниатюра, а под миниатюрой содержание на древнеславянском. Настолько захватывающе история человечества изложена была для царских детей! Это делалось Иваном Грозным для своих детишек, по его приказу, вернее, делал святитель Макарий и куча монахов ученых. И это - ну не оторваться! Это так интересно, что не оторваться. Кстати, первые четыре тома, если бог даст, уже буквально на днях будут доступны всем желающим в виде тиража, который вот-вот выйдет, и мы будем бесплатно раздавать всем, кто умеет читать на древнеславянском. Нужно будет придти в Дом Пашкова, прочитать пять строчек хотя бы и получить бесплатно четыре огромных тома, это первые четыре тома библейской истории, и своим деткам это можно давать в качестве учебного, суперучебного пособия. И так и называется «Учебник жизни для царских детей». ЛАРСЕН: Ну а сказки вы детям не читаете? СТЕРЛИГОВ: Сказки - это же вранье, сказки - это ложь. Вы знаете об этом, нет? БЕЛОГОЛОВЦЕВ: Да в ней намек… ЛАРСЕН: Ну, здрасьте! Вы-то выросли, небось, и на Киплинге, и на Астрид Линдгрен. СТЕРЛИГОВ: Да, конечно. Поэтому я потерял 30 с лишним лет жизни на всякую муру. ЛАРСЕН: Да вы что? Серьезно? СТЕРЛИГОВ: И не хочу, чтобы мои дети теряли эти же годы. ЛАРСЕН: А что вы имеете в виду под словом «мура»? СТЕРЛИГОВ: Мура - это университеты, это бизнес, это во главе угла деньги, это всякий там разврат, пьянство и прочее. ЛАРСЕН: А сказки-то тут при чем? СТЕРЛИГОВ: Это все то, что воспевает и литература, и сказки, и так далее. ЛАРСЕН: Ну как сказки разврат воспевают? СТЕРЛИГОВ: Да немерено, вы что? Я не хочу тут проповедовать языческие сказки про Василису Прекрасную и так далее, как она там блудила, по сути, с Иваном-дураком. Потому что вообще родители женят детей, а не сами они там друг друга ищут и чем-то занимаются, понимаете? Это все мерзость языческая. И зачем детям давать ложь, даже если в ней намек, если можно давать правду? А правда - это вот то, о чем мы сейчас говорили. Это и Священное писание, и летописи, и история, это рассказы всякие реальные - то, что происходило в жизни. Это же огромный пласт, который всю жизнь читать - не перечитать. А тут еще вранье читать под названием «сказки» и детям давать. БЕЛОГОЛОВЦЕВ: Герман, вот спрашивают еще несколько слушателей на СМС-портале, просят подробно рассказать, как можно к вам придти, куда позвонить. СТЕРЛИГОВ: 231-03-80. Прямой московский номер. Там Надя поднимет трубку. Все желающие могут сразу приезжать в слободу. У нас есть сразу, честно говорю, фильтрационный лагерь, куда приезжают люди, там они живут первое время, кто хочет. ЛАРСЕН: Испытательный срок есть, да? СТЕРЛИГОВ: Да. Там все сразу видно, кто есть кто. За несколько недель в таких условиях сразу все видно. Потому что кто там «ля-ля, тополя» рассказывает, это мы особо не верим. А когда поживут, все сразу и видно. И те, кому нравится, и кто нам нравится, и кому мы нравимся, те уже перебираются на основную территорию и строятся. ЛАРСЕН: А чем вы сейчас деньги-то зарабатываете на всю эту жизнь? СТЕРЛИГОВ: Да чем бог пошлет, чем бог пошлет - то одним, то другим. ЛАРСЕН: Ну ладно, это вы сейчас прибедняетесь. СТЕРЛИГОВ: Я вам серьезно говорю. Я не прибедняюсь, я на самом деле живу хорошо, мне на все хватает, семья ни в чем не нуждается. ЛАРСЕН: Но чем? Это фермерская какая-то деятельность? БЕЛОГОЛОВЦЕВ: Чтобы жалованные грамоты давать, денег много надо. СТЕРЛИГОВ: Да, мы сейчас начинаем производить мороженое, это вообще олигархический бизнес, я вам скажу. ЛАРСЕН: Я в курсе. СТЕРЛИГОВ: Мы будем производить 500 килограммов мороженого в день. Причем это будет первое в стране за долгие-долгие годы мороженое из настоящего молока, из козьего, безо всяких добавок, даже без стабилизаторов. ЛАРСЕН: Но заводик-то не вручную будет функционировать. СТЕРЛИГОВ: А это очень маленькое оборудование. Нам один единомышленник сделал это в Италии, и даже на рынке такого оборудования нет, куда просто заливается молоко и добавляется варенье, ваниль (кому какой там рецепт), и из этого через 10 минут вываливается огромный ком мороженого. Это никакого заводика нет особо. Это все у нас в избушке, внизу, у нас такой погребок есть, и мы там это все делаем. И сыр сейчас детки мои начинают делать, на настоящем огне живом, без электричества, каменный сыр. А учит нас уже пожилой итальянец, лучший специалист в этой сфере в стране - Пьетро Мацци. ЛАРСЕН: А как вы итальянца-то к себе заманили? СТЕРЛИГОВ: Вы знаете, господь послал итальянца. И он отказался у нас даже деньги брать за обучение детей. Он говорит: хоть кого-то научу делать, как мой дед делал. Потому что все делают на электричестве и со всякой химией, а мы не то что без химии, а даже на огне на живом. Вы извините, это просто чтобы понятно было, мы не прикалываемся просто с этой стилизацией под древность, просто так проще. Это все дешевле, проще, приятнее, вкуснее, безвреднее. Ну все это - во всем одни плюсы. Вот взять печь по сравнению с газом, с отоплением. Ведь печь - это дешевле и проще. Тепло от печи живое. ЛАРСЕН: Так. А сколько дров надо вырубить? Леса вырубать. СТЕРЛИГОВ: Да практически нисколько! Вот по сравнению с журналами порнографическими, на которые уходят наши леса, и на газеты всякие дурацкие - это нисколько, это крохи дров. Причем это старые дрова, которые стоят в лесу, березы. И мы ни у кого не спрашиваем разрешения, мы идем и пилим. Это наш лес, нам его бог послал, чего нам к какому-то уроду идти, там взятки ему совать для того, чтобы он нам какую-то бумажку дал? ЛАРСЕН: А правда, что вы ездили за каким-то редким-редким видом баранов куда-то в адские горячие точки? СТЕРЛИГОВ: В Афганистан. Это была официальная версия для Центрального разведывательного управления, что я приехал за баранами, и они нас там арестовали. Ехал я по другому поводу. Ездили мы за сокровищами в Афганистан. ЛАРСЕН: Серьезно? СТЕРЛИГОВ: Но это отдельная история, как-нибудь расскажу. ЛАРСЕН: Ничего себе! Как интересно! СТЕРЛИГОВ: Чуть не расстреляли нас из-за этих сокровищ. И сокровищ мы не нашли, и чуть не расстреляли. БЕЛОГОЛОВЦЕВ: А сегодня не расскажете? ЛАРСЕН: И барана не привезли? СТЕРЛИГОВ: А барана я привез, потому что мне уже надо проиллюстрировать то, что я действительно ездил за бараном. Мы, после того как нас расконвоировали на военно-транспортном аэродроме, первым делом мы купили барана у какого-то несчастного пастуха, убили его просто деньгами и забрали барана. И, кстати, этого барана выкрали в Арабских Эмиратах, думаю, спецслужбы, потому что пропасть он не мог. И, наверное, исполосовали на мелкие кусочки. ЛАРСЕН: Как? Пока он к вам ехал? То есть он к вам ехал через Арабские Эмираты, баран? СТЕРЛИГОВ: Нет, это мы его отправили через Арабские Эмираты. Мы хотели наркотрафиком его отправить из Афганистана, но в конце концов отправили самолетом. ЛАРСЕН: Ну, это просто какая-то удивительная личность у нас сегодня! СТЕРЛИГОВ: Да, это интересная история. Когда-нибудь это можно будет… ЛАРСЕН: А вам книжки не хочется писать? СТЕРЛИГОВ: Я плохо пишу, некогда. Потому что столько интересных дел! Это во-первых. А во-вторых, как бы я даже думаю: написать, что ли, книжку? А потом подумаешь: какая должна быть гордыня, чтобы писать книгу и обучать чему-то людей. То есть это вообще атас должен быть. БЕЛОГОЛОВЦЕВ: Но кто-то же писал. СТЕРЛИГОВ: Ну, конечно, писал. Вот дописались. ЛАРСЕН: Но тем не менее можно учить и словом. И очень много есть реакции такой позитивной на ваши теории. Спрашивают: можно ли к вам на экскурсию приехать? СТЕРЛИГОВ: Да, конечно, можно. Добро пожаловать! Но лучше не на экскурсию, а на такую, знаете, трудовую экскурсию. Поможете чего-нибудь, там доски потаскать или яму покопать. Мы вас покормим. Приезжайте. Только женщинам быть в юбках обязательно и с ненамазанным лицом. ЛАРСЕН: Но хоть без платочка можно? СТЕРЛИГОВ: Без платочка - это проблема мужа. Вообще платок - это символ власти мужа у женщины. То есть если муж позволяет проявлять к себе пренебрежение, то это его проблемы. БЕЛОГОЛОВЦЕВ: Спрашивают: «Почему так дорого стоят ваши продукты? Сделайте дешевле, иначе мы, пенсионеры, не можем себе позволить». СТЕРЛИГОВ: Ну я вот вам скажу следующее, что пенсионерам и многодетным семьям мы даем продукты бесплатно, если у них дома нет телевизора и радио. То есть если они сами себя не уродуют, то мы им даем еще здоровые продукты. И такие семьи есть в Москве. ЛАРСЕН: Слушайте, но пенсионера лишить телевизора - это жестоко, потому что зачастую ему больше общаться не с кем. СТЕРЛИГОВ: Тогда пусть пенсионер сдохнет перед телевизором. Потому что мы ему ничем не поможем. Если он самоубийством занимается, то чего ему здоровое мясо давать? Он делает из себя дебила, этот пенсионер, если сидит перед ящиком. ЛАРСЕН: Вот еще хороший вопрос, кстати, о власти мужа: «Вы молодец, согласен со всем. Но вот как жену убедить? Надоела Москва». И несколько таких было СМС-сообщений, мужчины говорят: давно бы так сделали, только жена… СТЕРЛИГОВ: Если квартира оформлена на вас, придумайте чего-нибудь и продайте квартиру. Потому что я вот продал дом, и у нас негде было жить, и поэтому жена со мной поехала. А так бы она ни в жизнь не поехала за мной. А сейчас ее не загонишь в этот самый дом на Рублевку, даже если бы это была такая возможность или необходимость. ЛАРСЕН: А ваша жена занимается только воспитанием и образованием детей? СТЕРЛИГОВ: О-о-о, это целый день у нее занимает. Это главная женская работа. Это с утра до вечера она при делах, она занята, занятость полная. У нее пенсия растет в лице пятерых детишек. Ну что вы? Это же самый лучший пенсионный фонд, это лучше всех ваших зурабовых и прочих в тысячу раз. ЛАРСЕН: Вы как наша подруга Маргарита Митрофанова, она говорит: «Я так хочу, чтобы моя дочка выросла и купила «рейнджровер». Может быть, хоть это случится». Это шутка. СТЕРЛИГОВ: Ой, у меня жена тоже мечтает о машине, но я ей не покупаю. ЛАРСЕН: А почему? СТЕРЛИГОВ: Ну, потому что тогда у нее сразу появится куча дел вне дома. Надо мне туда съездить, надо мне сюда съездить. Женщине только дай машину, сразу куча дел, куда надо съездить. Поэтому это просто плохо относиться к своей жене - давать ей такой соблазн. Я же есть у нее, я ее муж, я ее всегда свожу, куда надо. Зачем ей самой мотаться, подвергать свою жизнь опасности? БЕЛОГОЛОВЦЕВ: Герман, а это не признак вот такой вашей некоторой слабости? То есть что вы как бы убираете возможную, потенциальную проблему? А так - купить машину и проявлять власть, чтобы не ездила. Нет? СТЕРЛИГОВ: Нет, зачем мне это надо? Зачем мне издеваться над своей женой? У нее нет машины - и нет проблемы. ЛАРСЕН: А вот хороший вопрос: «Мне хочется в космос полететь, к звездам, а вы меня в землянку тянете». СТЕРЛИГОВ: Это женщина или мужчина? ЛАРСЕН: Не знаю. Это на форуме. СТЕРЛИГОВ: Наверное, женщина. Мужчина вряд ли бы до такого додумался. ЛАРСЕН: Скажите, вот я представляю себе ваше житие, и все равно ведь вы отгорожены от всего остального мира какой-то стеной, не знаю, стеной вашего образа жизни или буквальным каким-нибудь забором деревянным. СТЕРЛИГОВ: Слушайте, ну вот хорошо, когда огорожены, скажем, от чумной зоны каким-нибудь забором, да еще и проволокой колючей, это же хорошо! ЛАРСЕН: Ну вот! Ну да, но невозможно же на всю жизнь в этой изоляции остаться, засесть? СТЕРЛИГОВ: Ну почему? Мы общаемся с теми, с кем мы хотим. У нас внутрь этой зоны, как вы ее называете, есть вход для тех, кого мы хотим там видеть. И нет входа для тех, кого мы там видеть не хотим. ЛАРСЕН: Но вы не боитесь, что этот внешний мир однажды как-нибудь жестко постучится в вашу дверь, нет? СТЕРЛИГОВ: И поэтому мы более свободны, чем вы. Вы вынуждены общаться с этим миром, а мы регламентируем свое общение так, как мы хотим. Это воля для нас, свобода. А если внешний мир, ваш мир, разрушит нашу жизнь, ну что ж, мы хоть сколько-то пожили на воле, а вы так и жили в этом рабстве городском и цивилизованном и так можете и умереть в нем, если не измените свою жизнь. БЕЛОГОЛОВЦЕВ: Последний вопрос. К сожалению, время наше эфирное подходит к концу. ЛАРСЕН: Нет, у меня еще один есть коротенький. БЕЛОГОЛОВЦЕВ: Хорошо. Я тогда совсем коротко. Нормально у вас все было с пожарами, с засухой? Не отразилось? СТЕРЛИГОВ: Нет, слава богу. Мы даже очень хорошо покосили, у нас и вода вся сохранилась, и ручей как тек, так и течет, и из колодцев вода не ушла. И все урожаи мы сняли, у нас только картошку козы сожрали, безотносительно к засухе. ЛАРСЕН: А вот спрашивают слушатели: «У вас на сайте десяток яиц стоит 400 рублей. Это нормально?» СТЕРЛИГОВ: Ну конечно. Это настоящие яйца. Потому что это яйца, которые несут те куры, которые едят жучков и паучков, а следовательно, гуляют где хотят. А следовательно, находится от них только одно десятое-двадцатое яйцо. И поэтому это яйцо надо походить поискать моим деткам и потом это яйцо продать. И оно, конечно, должно быть в 10 раз дороже того, ну не знаю, как помягче сказать, произведения, которое произведено в инкубаторах, которое и не яйцо, в общем. ЛАРСЕН: В общем, очень-очень мне нравится ваш образ жизни, но пока лично мне он совершенно не по карману. СТЕРЛИГОВ: А это очень дешево, вести этот образ жизни, это практически бесплатно. Приезжайте ко мне, и я вам еще раз говорю, любому желающему, вот чтобы не было этих оправданий, мы строим дом и даем все необходимое. Только надо трудиться, трудиться! И самое главное… БЕЛОГОЛОВЦЕВ: Я суда вашего боюсь, Герман! СТЕРЛИГОВ: Не бойтесь. Бойтесь российского продажного суда, а моего не бойтесь. У нас нет продажного суда, нас купить нельзя, понимаете? А вот что касается труда, это же главное-то не только трудиться, главное - для женщин очень тяжело отказаться от телевизора, от этих развлечений, от этих вот танцулек для детей и прочего безобразия, которое у нас не допускается на территории. ЛАРСЕН: Спасибо огромное. У нас в гостях был Герман Стерлигов. Если есть вопросы, то ищите в Интернете его сайт и приезжайте, если хотите поработать по-настоящему. СТЕРЛИГОВ: Добро пожаловать всем нашим людям нормальным, которые хотят рожать, трудиться и воспитывать детей! скачать файл |
Copyright © 2011 ООО «РРТЦ Башкортостан».
